В 1941 году Лиде Бербенко исполнилось четырнадцать лет. Жила она в украинском селе селе Ново-Ивановка Лозовского района. Отец ее — железнодорожник Степан Тимофеевич — ушел на войну с твердым решением: гнать фашистов с родной земли, сражаться до Победы. Девочке вместе с мамой Пелагеей Митрофановной пришлось пережить нелегкие годы оккупации. Ветеран Великой Отечественной войны Лидия Степановна Великоиваненко часто вспоминала это время, что выпало на их долю. После войны она переехала в Горячий Ключ, где и проживала до самой смерти. Работала главным бухгалтером узла связи. Вот что она рассказывала дочери о военных годах:
— В Лозовой в период оккупации стала создаваться группа по борьбе с гитлеровцами. Возглавлял ее Николай Гонтаренко, комсомолец-активист. По состоянию здоровья молодого человека не призвали в действующую армию, но не мог Николай не участвовать в большом всенародном деле. По поручению Харьковского обкома партии он возглавил подпольную группу: набрал в нее людей верных, смелых, готовых свою жизнь отдать за Родину.
У каждого была своя роль, свое задание. Работали в группе несколько человек. Чтобы избежать провала, строго следовали инструкции. В подпольную группу вошла и моя мама Пелагея Митрофановна, которая действовала наиболее смело и решительно. Она жалела молодых подпольщиков. «Вы смотрите, рты не разевайте, не доверяйте всем подряд», — наставляла она нас. И брала на себя сложное и самое ответственное дело.
По национальности мы были украинцы; в то время люди разных национальностей объединились ради освобождения страны от гитлеровцев. У нас в селе, да и в районе много бед натворили враги, много народу угнали в Германию.
К людям относились хуже, чем к скоту. Отбирали все съестное, выгоняли из домов, мы просто выживали — кто как мог. Была у фашистов мода — жечь стога с сеном, сараи, где хранились дрова, все партизаны мерещились. Минировали нещадно окрестности. Словом, шла работа на уничтожение всего живого. Наша группа своими действиями противостояла как могла преступлениям гитлеровцев.
Был у нас среди полицаев свой человек. Он передавал для партизан сведения о передвижении фашистов, об облавах и обысках силами предателей, о провокациях. Тогда действовали группы, которые выдавали себя за партизан. Люди сочувствовали им, оказывали помощь, после чего с ними жестоко расправлялись. Он сообщал о готовящемся визите лжепартизан в село. Мы преду-преждали сельчан, что верить им нельзя.
Сильно рисковал этот полицай, но сведения, которые он добывал, были очень ценными. Я же оперативно передавала их представителю партизанского отряда, с людьми вела речи, но с оглядкой. Удавалось выяснить, какие участки местности минируются, какие части прибывают в Лозовую, как они вооружены, с какой целью происходит передвижение фашистских войск.
Немец, что стоял на постое в нашем доме, все чаще стал говорить маме: «Матка, Гитлер капут». Делился, что скоро их выкурят из села, жаловался на партизан: «Плохие люди, злые люди… Капут Гитлер, капут!» «Злые люди» много вреда причиняли фашистам — это правда.
На чердаке нашего дома мы укрывали начальника особого отдела. Вскоре ему удалось уйти к партизанам, а оттуда улететь к своим на Большую землю. С какой целью и как он оказался в наших краях — не знаем по сей день. Существовала легенда: выслеживался опасный гитлеровский агент, его знал в лицо этот командир Красной Армии.
Мы действовали в подпольной группе с мая по сентябрь 1943 года. На командира Николая Алексеевича Гонтаренко фашисты объявили охоту: кто-то сообщил, что он комсомольский активист, ярый антигитлеровец, а всех активистов фашисты беспощадно уничтожали, увозили в концлагеря.
В гестапо забрали отца Николая, сильно пытали: требовали назвать месторасположение сына. Нас фашисты не разоблачили: Николай придумал систему безопасности каждого члена группы, конспирация была отлажена мастерски.
Так что наш центр, разведка получали сведения подпольщиков до самого дня освобождения Лозовой. О нас, подпольщиках, написана повесть «Саксагановский яр», в ней говорится и обо мне, и о моей маме, о других наших товарищах, о Николае. Напечатана она была в украинском журнале «Прапор» в 70-е годы.
В городе Близнюки именем Николая Гонтаренко названа улица, в Харькове ему стоит памятник, в музее славы была его фотография и документы, рассказывающие о подвиге. Он умер совсем молодым от болезни. Мы с мамой храним документ, в котором подтверждается факт нашего участия в подпольной комсомольско-молодежной группе под руководством Николая Алексеевича.
Прошли годы, но порой снится, что я спешу к разведчикам: они ждут меня в лесу. В руках корзиночка, на голове платок, одежда немного неряшливая, небрежная, я — чумазая, замухрышка настоящая. Задание очень ответственное.
Вдруг лай собак, цепью идут гитлеровцы, кого-то ищут. Я хочу бежать, но ноги не слушаются, застыли, к земле приросли. В голове мысль: «Ни за что не выдам своих». Это во сне. Все не забуду, не избавлюсь от прошлой яви.
Такое было со мной однажды в настоящей жизни. Тогда перед фашистами играла я роль глупышки, которая заблудилась в лесу в поисках лесного пропитания. И хотя выход в лес — расстрел, командир гитлеровцев посмотрел на мое испуганно-глуповатое лицо, на безудержные слезы и зашелся от яростного крика. Я лепетала: «Дяденька начальник! Пан, помогите мне выйти из леса. Господом Богом прошу, дяденька, помогите». Он резко крикнул полицаю, чтобы тот обыскал меня и погнал в деревню для проверки. Чудом избежала я тогда гибели. Немец пожалел тощую, запуганную, чумазую девчонку. Это было редкостью. Разведчиков же полицай предупредил заранее об облаве в лесу, а меня не успел. Слава Богу, что все обошлось.
Бербенко Пелагеи Митрофановны и ее дочери Лидии Степановны уже нет на белом свете, но многие знают в Горячем Ключе Элеонору Николаевну Капусту, отличника народного просвещения, ветерана педагогического труда. Она дочь Лидии Степановны. Драгоценные крупицы истории жизни своих родных бережно передает дочерям и внукам. Ведь это история — славная история ее семьи и нашей Родины.
