Брутальный «Красный табаковод»

«Ударными темпами, товарищи, движемся навстречу юбилею!» В первые десятилетия существования газеты «Горячий Ключ» такими фразами журналисты сообщали о приближении «круглой» даты. Сейчас подобные «слоганы» непривычны глазу читателя, они безнадежно устарели, а «ГК», несмотря на общий стаж, остается молодой и современной. Иначе быть не может, информационная среда держит в тонусе и является тем самым эликсиром юности, позволяющим соответствовать современным реалиям.

В этом году газете исполняется 90 лет. Вместе с ней выросло несколько поколений читателей и самих «газетчиков», изменился журналистский слог и подача материала. Но проблемы, которые беспокоят горожан, в большинстве своем остались прежними, лишь «квартирный вопрос» нас слегка изменил, но это закономерно, ведь Горячий Ключ из поселка с тысячей жителей, в котором 90 лет назад появилась своя редакция, вырос в полноценный курорт с соответствующими ценами на жилье и темпами строительства квадратных метров.

Какой же юбилейный материал обойдется без исторической справки. Точно не тот, что посвящен нашей газете. А посему предлагаем читателям вместе с нами мысленно вернуться в прошлое, к началу образования городской газеты. Поверьте, это путешествие будет увлекательным. За помощь в подготовке исторического материала мы благодарим наших добрых друзей и верных соратников — сотрудников городского исторического музея и отдельно Юлию Лысенко.

Источник информации и самокруток
Представьте. Лето 1931 года. Беззаботные курортники, снимающие комнаты с полным пансионом у предприимчивых местных жителей, ходят «на воды» поправлять здоровье минералкой, а большая часть отдыхающих получает полноценное лечение в местном санатории. В это же время на другом конце района кипит бурная сельскохозяйственная жизнь. Население занимается животноводством, растениеводством, не забывает и о культурной жизни: в клубе «крутят» фильмы, устраивают танцы, привозят артистов и лекторов из краевой столицы.

И вот 11 июня выходит первый номер газеты с брутальным именем «Красный табаковод», ее кураторами (как бы сейчас сказали) были орган Горяче-Ключевского райкома ВКП(б) (Всесоюзной коммунистической партии большевиков), РИК (районный исполнительный комитет) и Райсовпроф. Сегодня название издания может показаться забавным, но по тем временам оно считалось весьма злободневным и актуальным, так как из всех сельхозкультур наибольшую площадь горячеключевских земель занимал именно табак. Борьба с курением в 30-х не особо занимала умы наших прадедов, Минздрав еще не предупреждал, и табак был важным двигателем экономики, а наш район являлся крупнейшим на Северном Кавказе его экспортером.

Первый номер вышел тиражом 2000 экземпляров. Газета была четырехполосной, выпускалась в формате А3. Разумеется, после прочтения «Красный табаковод» иногда использовался, как материал для самокруток и на прочие бытовые цели (бумага была в дефиците), то есть не только выполнял основную функцию, но и был полезен в быту. Городские старожилы рассказывали, что зачастую газету использовали для записей — между печатных строк экономные горячеключевцы делали свои пометки. И уж, конечно, если кто-то вдруг попадал на страницы «Красного табаковода» — номер автоматически становился семейной реликвией и хранился в домашнем архиве десятилетия.

Разноцветная оберточно-упаковочная
Елена Ивановна Приходько, корреспондент редакции газеты «Огни Кавказа», соискатель кафедры истории и правового регулирования массовых коммуникаций Кубанского государственного университета, написала целое исследование, касающееся истории создания и развития районной газеты «Красный табаковод». Вот что она пишет: «Становление газеты сопровождалось организационными трудностями. В начале 1930-х годов в Горячеключевском районе не было своей типографии, поэтому издание печатали в типографии Северо-Кавказского крайполиграфобъединения г. Краснодара.

Отсутствие квалифицированных журналистских кадров побудило Горяче-Ключевской РК ВКП(б) создать временную редколлегию, состоявшую из «трех-четырех товарищей: корреспондентов и карикатуристов». «За ответственного редактора» первый номер «Красного табаковода» подписал Н. Демченко.

Позже корреспондент горячеключевского издания М. Трунтов вспоминал: «В 1931 году формат нашей районной газеты был небольшим, печаталась она на цветной оберточно-упаковочной бумаге, на поверхности которой рельефно проступали волокна древесины. И всякий раз читатели получали газету разных цветов — красного, зеленого, синего, голубого и желтого, как знак крайней бедности и бумажного голода… Газетчики тех далеких лет не отличались широтой познания, слабо владели литературным языком. Профессию журналиста приобретали практикой самой жизни. Но вот боевитости, напористости, преданности своему делу, принципиальности им было не занимать».

С первых дней издание поставило перед собой задачу «стать застрельщиком всех проводимых на селе работ», поэтому и адресовалось преимущественно сельским жителям.

Как и другие районные издания, «Красный табаковод» должен был на месте обеспечить реализацию политики партии в сфере сельского хозяйства, проведение коллективизации крестьянских хозяйств.

Вся информация, печатавшаяся в газете, разделялась на два блока. Первый наполнялся официальными постановлениями ЦК ВКП(б), крайкома и райкома, передовыми статьями, перепечатанными из «Правды», «Экономической жизни» и других центральных газет.

Второй информационный блок, занимавший основной объем «Красного табаковода», был представлен оригинальными материалами в основном селькоров и штатных сотрудников.
В первом же номере «Красный табаковод» призвал читателей на борьбу «за правильную организацию труда, социалистический учет и большевистские темпы работы» и пояснил, что «решение партии и правительства в деле коллективизации район не выполнил, коллективизировано всего 71,3% хозяйств».

Слабыми были в районе и темпы украинизации. Газета писала: «Позорно отстал наш район в деле осуществления плановой украинизации… Даже Совнарпрос, ответственный за осуществление этой кампании, кроме составления плана ничего не сделал». Только в двух из 16 стансоветов района — Безымянском и Саратовском — секретари ком. ячеек (украинцы по национальности) вели переписку на украинском языке, вызвав тем самым недовольство районных учреждений, «затрудняющихся читать их отношения и ищущих переводчиков». А председатель райсоюза, получив директиву о переходе на украинский язык, демонстративно запретил писать документы на украинском, посчитав это «излишним».

Причем тут Украина?
Здесь стоит сделать в повествовании отступление и рассказать о том, что такое украинизация и почему она внедрялась в Горячем Ключе.

С 1922 года в стране была принята установка об использовании в работе административных и культурных учреждений ряда районов Северного Кавказа украинского языка. Причиной тому являлось мнение некоторых влиятельных работников Наркомата просвещения РСФСР, которые считали, что значительная часть их населения — украинцы, а употреблявшийся на Кубани разговорный язык является украинским…

К 1926 году на Кубани действовали около 150 начальных украинских школ, отдельные семилетки и школы 2-й ступени. Был открыт украинский техникум в станице Уманской. Работал и Полтавский педагогический техникум, обеспечивавший украинскими педагогическими кадрами весь Северный Кавказ. В вузах и техникумах был введен в качестве обязательного предмет украиноведение. По решению краевых органов власти в начале 1930 года процесс перевода делопроизводства районных организаций и учреждений на украинский язык был резко усилен.

Северокавказский крайком ВКП(б) украинизацию предполагал закончить к 1 января 1932 года полностью. Всего на Северном Кавказе украинизации подлежало 35 районов, расположенных между Ростовом и Краснодаром, то есть практически все население бывшего Кубанского и частично Донского и Черноморского округов. Однако в этих районах, как оказалось, никто и не думал переходить к практической реализации этих решений.

С 1930 года политика украинизации, приобретавшая насильственный характер, стала бойкотироваться на всех уровнях, начиная с ответственных партийных и хозяйственных работников, под чьим руководством она проводилась, и заканчивая простым населением, но продолжалась по настоянию отдельных работников Наркомпроса.

Вернемся к исследованию Елены Приходько:
«В отличие от других районных газет Краснодарского края, изобилующих материалами разоблачительного характера, тон выступлений «Красного табаковода» был более спокойным. Коллектив редакции предпочитал не муссировать на страницах газеты кампании, которые проходили в районе с явной пробуксовкой. Помимо украинизации в их число входила, например, непродолжительная кампания по ликвидации неграмотности.

«Глаз селькора»
Несмотря на то, что крайком поставил задачу к 1 мая 1931 года «в основном закончить» ликвидацию неграмотности, только в августе издание сообщило, что план по ликбезу в районе выполнен на 30% и призвало в летний период ликвидировать прорыв, обучив грамоте 1700 колхозников и рабочих. Подавляющее большинство публикуемых в издании критических материалов в редакцию поставляли селькоры. Их «сигналы» печатались под псевдонимами в разделе «Глаз селькора». Так, о преступной бесхозяйственности, рвачестве и хищении на Мартанской молочной ферме писал селькор Зуб, о безобразиях в сельпо — Кооператор, о процветающем пьянстве в колхозе «Искра» ст. Кутаисской сообщал Групповод. Стилистической особенностью «сигналов» были безапелляционный тон и использование таких негативных эпитетов, как «левацкий», «оппортунистический» и др.

Основными объектами критики на страницах газеты становились колхозы и предприятия района и их непосредственные руководители. Поводом чаще всего служило несвоевременное или неполное выполнение планов хозяйственно-политических кампаний, проводимых в крае и районе.

По словам «Красного табаковода», труженики местных хозяйств «позорно» уступали колхозникам Северского и Абинского районов, с которыми соревновались. Издание сообщало, что проверка прополки табака дала «далеко неутешительные результаты: значительные площади не прополотых и гибнущих участков табака, запоздание первой ломки почти в каждой станице». Также «безобразно», по утверждению газеты, велись строительные работы табачных точек. И «если не напрячь… в наиближайший период дружных усилий, срыв сушки и уборки табака неизбежен, а отсюда и новое преступление колхозов перед страной и перед самими собой».

Но когда к концу августа 1931 года стало ясно, что выполнить план уборки табака не удастся, «Красный табаковод» резко сменил тактику и от призывов перешел к поиску виновных. Им стали кулаки и их агентура, «которые, несомненно, попытаются сорвать мероприятия по уборке экспортных табаков и еще большее развертывание хозяйственной и политической мощности нашего Союза».

«Внушали», что так писать нельзя
В 1930-е годы в «Красном табаководе» систематически печатались материалы, рассказывающие о Горячеключевской опытной табачной плантации, которая являлась филиалом Государственного института табака. Сотрудники плантации занимались исследованием почв, выращивали рассаду и выводили новые сорта этой культуры, апробировали удобрения. Издание подробно описывало результаты проводимых на плантации опытов, давало табаководам района дельные советы. Подобные публикации, а также выступления на страницах газеты агронома свидетельствуют о том, что кроме организаторской горячеключевское издание выполняло образовательную функцию.

Еще одной отличительной чертой «Красного табаковода» в период становления был тот факт, что газета не боялась выступать с критикой в адрес партийных работников. На заседаниях бюро РК ВКП(б) и партсобраниях редактор вступал в полемику с местной партийной властью в определении информационной политики издания. Так, на III районной партконференции, проходившей в январе 1932 года, редактор газеты «По пути Ильича» Маньковский (газета «Красный табаковод» была переименована в «По пути Ильича» в конце 1931 года) заявил, что «отдельные руководящие работники, в том числе и товарищ Орехов (председатель бюро РК ВКП(б)) не любят самокритики. И когда некоторые товарищи попытались через райгазету вскрыть ряд оппортунистических искривлений в работе райкома, то их осудили. Бюро созвало специальное заседание, где «внушали», что так писать нельзя».

Поведение редактора не осталось незамеченным. В конце 1932 года его перевели на другую должность. Вместо него редактором газеты «По пути Ильича» назначили И.В. Гаврикова. А еще через год (в январе 1934 года) пост редактора занял В.М. Глухов. Но для полноты картины следует отметить, что в начале 1930-х годов текучесть руководящих кадров местных печатных СМИ обуславливалась не столько нетерпимостью партийных работников к критике, сколько дефицитом квалифицированных журналистов. В этот период в крае помимо районных газет массово создавались городские и политотдельские издания. И.В. Гаврикова, например, направили ответственным редактором в газету «Политотделец» табачного совхоза №2.

Что касается «Красного табаковода», то материалов, дававших положительную оценку работе хозяйств, на его страницах было мало. По сути они представляли собой короткие рапорты-отчеты, сообщавшие, как тот или иной колхоз выполнил государственный план. Например, секретарь ячейки ВКП(б) станицы Черноморской Зиновьев рапортовал: «В связи с развернувшимся соцсоревнованием и ударничеством, а также культурно-массовой работой, колхоз им. Ленина закончил в срок прополку табака (126 га) и полностью убрал зерновые культуры (320 га)». Существовавший в газете раздел «Радио и телеграммы» заполнялся заметками, демонстрирующими преимущества социалистического строя над капиталистическим.

Так, характеризуя ситуацию за рубежом, районное издание использовало следующие заголовки: «Рабочие бегут из Польши в СССР», «Политзаключенные переведены в общие камеры с уголовниками» и тут же сообщало, что в СССР Постановлением Президиума ВЦИК объявлена амнистия 1508 заключенным, находящимся в московских трудовых колониях и домах заключения.

Литературные маски
К чести редакции следует отметить, что при явной заданности информационного курса районных СМИ, «Красный табаковод» пытался разнообразить формы подачи материалов. В 1931 году в газете появилась серия публикаций от лица «деда Панкрата и бабки Домны» — выдуманных персонажей «из народа». «Любим мы «протянуть по спине» палкой лодырей и рвачей, бюрократов и волокитчиков, учрежденских «щелкоперов», прогульщиков и пьяниц, что в страдную летнюю пору сидят в холодке», — рассказывали о себе литературные маски.

Характерными особенностями публикаций деда Панкрата и бабки Домны было обилие фразеологизмов и просторечий. Например, «ловить ворон», «опростоволоситься», «надрызгаться», «перцы горчичные», «лодыри первостатейные» и т.д.

«Совсем сказился председатель колхоза «Красные партизаны» тов. Щербак, — писал дед. — Запер он лошаденку последнюю с ее жеребенком в хлев стансоветский. Сам увлекся спортом — три дня, не вставая, играл в «домино», а с кем — он знает отлично. Знает и тот. Поить и кормить лошаденок забыли… Лоша (жеребя) околел, а кобылка на стенках сарая три дня зубы точила и сгрызла кормушку и ясли. Вот хозяин-то стансоветский каков! А? Ну как не съездить такого «хозяина-преда» кийком по затылку?»

Большое внимание «Красный табаковод» уделял развитию в районе селькоровского движения. Заметки селькоров в газете иллюстрировались карикатурами. Фамилии карикатуристов издание не указывало, зато в обязательном порядке подписывало фамилии «героев» карикатур.

После прошедшего в августе 1931 года слета ударниц издание пригласило к сотрудничеству рабкорок и селькорок. «Писать и писать, кто как сумеет, о своих успехах и нуждах должна каждая сознательная передовая активистка», — разъяснял женщинам требования текущего момента «Красный табаковод» и призывал «повернуться лицом к общественности и своей родной газете».

Зато мужчины на страницах газеты систематически объявляли себя «селькорами-ударниками». Как, например, Петр Швецов, вызвавшийся освещать «работу, жизнь и быт колхозников района» и призвавший к активной работе в «Красном табаководе» тов. Михаила Линникова «по освещению жизни и деятельности табачного совхоза №2».

В общем анализируя подшивки прошлых лет можно отметить, что «Красный табаковод», как и другие районные издания начала 1930-х годов, проводил в жизнь все хозяйственнополитические кампании, организуемые центральным руководством на местах. При этом горячеключевское издание имело самостоятельную позицию и полемизировало с местной партийной властью в определении своей информационной политики. Коллектив редакции старался разнообразить формы подачи материалов, сделать издание интересным и полезным для читателей.
К юбилею газеты мы планируем подготовить несколько статей. Эта была первой, продолжение читайте в других номерах «ГК».

Дорогие друзья! Расскажите нам о публикациях прошлых лет, которые вам запомнились и понравились. Возможно, вы сами становились героями наших статей. В этом случае просим поделиться впечатлениями, что изменилось в жизни после выхода репортажа. Свои истории присылайте обычным письмом (наш адрес: г. Горячий Ключ, ул. Набережная, 1) или на электронную почту gor_kl@mail.ru.