С юбилеем Галину Андреевну поздравили 18 марта представители администрации города. Они побывали в гостях у ветерана и пожелали ей крепкого здоровья и благополучия. Праздничный стол украсили фрукты и пирог, испеченный специально к торжественной дате, и, конечно же, — красочные букеты цветов, преподнесенные имениннице. Их было много.
Наш корреспондент также побывал в доме Галины Сердюк и побеседовал с женщиной, разменявшей десятый десяток лет, но до сих пор энергичной и оптимистически настроенной.
С пушками на огороде
Галя родилась в Горячем Ключе в семье супругов Колесниченко, которые имели крепкие корни в этих местах еще с той поры, когда Екатерина Вторая даровала кубанские земли Черноморскому казачьему войску. Великая Отечественная война стала для этой семьи черной чертой, которой и отмеряли все события на «до» и «после». Так вот, до войны у Андрея Романовича и Ксении Спиридоновны было семеро детей. Они росли дружными и работящими, старались не огорчать родителей, брали пример со старших и заботились о младших.
Но пришел в семью один их самых горестных дней. Старшие братья Гали, закончив молотьбу урожая, повели купать быков на реку, и один из них сорвался в воду и начал тонуть. Его братишка, не раздумывая, бросился на помощь, но тоже не справился с коварством подводного течения. Оно и забрало в свой плен обоих. Всем поселком горевали тогда над случившимся, не подозревая о том, что на пороге стоит другая, очень большая беда, и она унесет сотни, тысячи жизней, а в масштабах страны — миллионы.
Галина Андреевна — хорошая рассказчица, и память ей не изменяет. Она словно всматривается в далекий пласт своей жизни, прокручивая самые яркие эпизоды и складывая их в мозаику. Трудно не переживать сегодня, вспоминая трагические дни, но женщина закалила свой характер и говорит ровным, спокойным голосом.
— Для меня, одиннадцатилетней девочки, война началась девятнадцатого августа сорок второго года. До этого я только слышала о ней, а тут — увидела своими глазами и прочувствовала сердцем. С утра в поселке уже была стрельба, а где-то вдалеке грохотали орудия. Мы, пятеро детей, держались за мамину юбку, а на ее руках был еще один малыш, родившийся уже в сорок первом, когда отца забрали на фронт. Мама сказала, что нужно прятаться от вражеских снарядов, и мы помогали ей копать в огороде, за домом, окоп. Потом заложили его бревнами и засыпали землей.
Голос моей рассказчицы начинает дрожать, в памяти всплывают далеко не самые счастливые события:
— Прятаться надо было, потому что немецкие войска подходили к поселку, а наши бойцы всеми силами старались их сдержать, но это оказалось не так просто, поэтому отходили в горы и уже оттуда били артиллерией. До ночи просидели мы в окопе, пока не стихли пушечные залпы. Наступила тишина, и тут слышим немецкий разговор. Солдаты шли по улице и стучали палками по окнам: «Яйко! Молоко! Яйко! Молоко!» Задребезжали стекла и нашего дома. Только что им дать, если и самим есть нечего?
Галина Андреевна переводит дыхание и продолжает рассказ.
— Мама понимала, что будет хуже, если найдут спрятавшихся людей — тогда и расстрелять могут, и вывела детей из укрытия.
Она была права в своих догадках. Наутро к их дому подтянули пушку, а еще две стояли в огороде, где всей семьей копали до этого окоп.
В плену в Саратовской
Прежде чем рассказать о самом страшном эпизоде войны для Гали, едва не закончившимся трагически, поведаем еще одну грустную историю, в которой были, правда, еще и искорки радости. О службе Андрея Романовича долго не было известий, и вот, наконец, до Ксении Спиридоновны дошли слухи о том, что ее супруг попал в плен в станице Саратовской, совсем немного не дошел до Горячего Ключа. Но главное — есть возможность увидеть его, пусть издалека, так как солдаты находятся в специально отведенной зоне за колючей проволокой.
Как оказалось, отец Гали был ранен на фронте и проходил лечение в госпитале в Пятигорске. А тут к городу подступали немцы. И тогда медперсонал принял решение отпустить домой хотя бы тех, кто еще сможет идти пешком, чтобы не быть расстрелянными — обычно так и заканчивалась жизнь больных и раненых. Перебинтованный Андрей Колесниченко мог пусть не очень быстро, но передвигаться, и вместе с другими пациентами госпиталя вышел за ворота и направился пешком в сторону Горячего Ключа. Сегодня Интернет выдает расстояние из Пятигорска по прямой 320 километров, а по трассе — более четырехсот. И этот путь предстояло преодолеть нашему бойцу, мечтавшему увидеть свою семью.
Совсем немного не дошел он до дома в Горячем Ключе — в Саратовской попал в плен. Известие об этом принесла Ксении их племянница. Прибежала рано утром и давай тараторить: «Дядя за колючей проволокой, пойдемте, увидите сами!» Женщина подхватила детвору и пошла к мужу по проселочной дороге через Ключевую, автобусы тогда не ходили. Так и стояли они друг против друга — по одну сторону он в грязных бинтах, по другую — супруга с младенцем Федей на руках, а с нею дочки Галя и Тая, сынки Вася и Миша. И все плакали…
Хоть так и не говорят, но на счастье Андрея Романовича он был серьезно ранен. Потому во время очередной «сортировки» пленных немцы решили, что от такого бойца нет проку, только одни хлопоты, и отпустили его. Так что совсем скоро вернулся он в Горячий Ключ и увидел, что его старинный добротный дом оккупирован немецкой спецтехникой, видно, расположение построек было очень удобным для создания огневых точек.
На волоске от смерти
Этот день для Галины Андреевны стал особенно памятным, потому что ее жизнь висела на волоске от смерти, но в последний момент пришло спасение.
Красноармейцы били по дислокации немецких войск, занявших твердые позиции в Горячем Ключе со стороны поселка Мирного. Видимо, наступил момент, когда они сконцентрировали силы и решили выбить захватчиков из родного селения. И вот тогда начали гулко бухать снаряды возле старинного дома семьи Колесниченко, ведь именно там располагалась немецкая спецтехника. Ксения Спиридоновна подхватила детей и побежала с ними в окоп, который был заранее подготовлен в огороде, рядом с пушками.
— Я сидела рядом с мамой, а у нее был на руках Феденька, — рассказывает Галина Андреевна, — а дальше — Тая, Вася, Миша… Грохот стал еще сильнее, и нас засыпало землей. А тут еще Шарик подбежал и начал сильно лаять и лапами землю копать. Мы ему кричим: «Уйди! В тебя снаряд попадет». А он не слушается и продолжает грести лапами и выть.
Чуть стихло, и выяснилось, что маму засыпало по пояс. В одной руке она держала младенца, а другой начала искать меня. «Ты жива, Галя?» — спросила она. И я ответила: «Жива». Меня засыпало с головой, ведь росточка я была маленького, и помню только, как мама гребла одной рукой над моей головой, и все — я потеряла сознание.
Чуть позже к дому подъехал на подводе брат Ксении Спиридоновны с женой и откопал ее с детворой. Все были живы-здоровы, вот только одна Галя оказалась сильно контуженной. И тут выяснилось, что разбило снарядом дом, снесло сарай и одну комнату, а кухню, что стояла напротив главной постройки, сровняло с землей.
Целыми остались лишь вторая комната и веранда. Балка с нее свесилась углом, под нее взрослые и положили Галю, потихоньку переговариваясь между собой: «Нет, не будет жить девчонка…» А та слышала голоса, но не могла даже пошевелиться.
Сбегали за фельдшером. А он и говорит, надо ее жизнь спасать, мол, я сделаю укол, но детей у нее не будет. После инъекции Галя пришла в сознание и закричала. Вот были рады все! Положили девочку на подводу и отправили к тетке на другой конец города, там было спокойнее, не то что возле их дома, превратившегося в передовую.
Стоило только приехать в тетин дом, как и там началась бомбежка. Налетели самолеты и остервенело разбрасывали по поселку смерть. Тетя с детьми побежала в окоп, а Галя продолжала лежать в комнате, не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой. Так и пролежала она несколько месяцев, до декабря 1942 года.
На трудовом фронте
После освобождения Горячего Ключа Галя вместе с мамой работала в колхозе. Полола кукурузу и табак, получая за это наравне со взрослыми трудодни. А бывало, привозили табак на подводах домой, и нужно было нанизывать его на шнуры, после чего увозили на точку, где сушили и отправляли на фронт. Четыре года девочка работала от зари до зари за «палочки» — в войну в колхозе не было ни денег, ни хлеба. И потому так выручала коза, что держали на подворье. Доставалось каждому члену семьи по «соточке» — была такая тара, в том числе и Гале.
Уже после войны юную колхозницу вместе с тремя бабульками перевели на ручную посадку овощей — перца, капусты, баклажанов, помидоров. Ее ставили первой бить лунки, а старушки шли за ней.
И вот долгожданное событие — получение паспорта в шестнадцать лет. Галя тут же уехала из Горячего Ключа на стройку — туда, куда и направлялась молодежь, — восстанавливать разрушенное хозяйство. Девушка попала с бригадой в Черноморский городок. Трудилась на карьере, загружая в самосвал песок, вручную копала землю под фундамент зданий, таскала носилки с кирпичами по трапу на крыши, где выкладывали из него трубы. Два года пролетели незаметно, а когда стройка закончилась, снова вернулась в Горячий Ключ.
Сначала устроилась на работу в контору сельпо уборщицей, затем ее поставили в магазин ученицей. Немного подучилась и стала продавцом. Но одновременно хотелось получить очень востребованную в то время специальность, поэтому пошла на курсы медсестер.
Восемь лет Галина Андреевна посвятила работе в массажном кабинете. Затем ее послали в Сочи на повышение квалификации, после чего она уже могла работать самостоятельно в электрокабинете на физиопроцедурах. Вскоре девушка поступила в Краснодарский фельдшерско-акушерский техникум, а после его окончания уже квалифицированным специалистом продолжала выполнять физиопроцедуры в санатории №1 Горячего Ключа на протяжении двадцати лет, до самой пенсии.
Легких путей, как говорит сама Галина, она никогда не искала. Очередь на физиопроцедуры всегда была большой, и хрупкой женщине требовалось немало усилий, чтобы делать глубокий массаж, особенно тучным людям, накладывать пациентам тяжелые воротнички на шею, прокладки на колени и руки. Однажды сама почувствовала, что силы на исходе, а сердце покалывает, и тогда ей вручили путевку в другой санаторий, чтобы поправить здоровье. Плавала в бассейне, выполняла лечебную гимнастику и другие процедуры.
Галина Андреевна прожила в счастливом браке с супругом Петром Устиновичем 43 года, который покинул ее, уйдя в мир иной, в 1982 году. Вот ведь какая злодейка — война, каждого норовит накрыть своим черным покрывалом. Кто-то погиб, кто-то остался калекой, ну а кому-то, как Галине, не суждено было иметь детей. Сейчас она живет одна в доме, который находится недалеко от того, где семья Колесниченко пряталась от снарядов в окопе.
Уже в мирное время женщина попала в автокатастрофу и получила инвалидность первой группы — повреждены капилляры глаз. И все же она не одинока. Помогают племянницы Ирина и Марина, соцработник. Так что всегда есть продукты, в комнатах и во дворе прибрано. И только ночами, когда она остается одна со своими мыслями, частенько всплывают в памяти горестные воспоминания о военном детстве и юности.
