Время неумолимо летит вперед, оставляя далеко за спиной события, которые произошли даже десять лет назад, не говоря уже о полувеке. И жизнь поколения 20-х годов прошлого века кажется мифической реалией. А именно на его плечи выпали самые страшные в нашей истории военные годы, напрочь вычеркувшие юность как период жизни, заменив ее на суровую зрелость. И они, мальчишки и девчонки поколения 20-х, есть еще среди нас, правда, не так много, как вчера. Одна из них — Лариса Андреевна Кудрина из села Безымянного.
Колхозница
Свое совершеннолетие Лариса встретила, будучи бойцом оперативно-стратегического объединения (фронта) войск ПВО в вооруженных силах СССР. А 9 мая 1945 года вместе со всеми советскими гражданами ликовала от радости, находясь в группе наведения зенитного расчета в Риге.
Лариса Андреевна родилась 18 января 1925 года в деревне Большое Поле Горьковской области (ныне — Нижегородская). Училась в деревенской семилетке, помогала родителям по хозяйству и не предполагала, что случится в судьбе страны такое… В 1941 году окончила 7 классов и раздумывала о дальнейшем жизненном пути. Тяжелое известие 22 июня сломало все планы и остановило время.
Тех, кто постарше, с уже натруженными руками, сразу же вывезли на рытье окопов, ну а этих, что называли в шутку шпаной, отправили на сенокос, а позже — на уборку урожая. Мужиков-то в деревне почти не осталось, а нива ждать не будет. Подростки были к труду привычные, ведь не впервой на колхозных полях, приходилось и раньше помогать родителям, так что управились в сроки. Ну а дальше… Поздняя осень первого года войны была особенно суровой, а боевые действия советской армии — продолжительными и напряженными. Требовалась помощь, и подростки становились рядом со взрослыми.
— Дошел черед рыть окопы и нам, — вспоминает Лариса Андреевна, — и выехали мы кто в чем… Кто в лаптях, кто в старом пальтеце. Поначалу не замерзали, разогреваясь работой, но потом… С каждым днем становилось все холоднее, дул пронизывающий ветер, от сырости одежда стояла колом, но мы терпели как могли, знали, для чего эти заграждения — чтобы остановить фрица. И вот когда уже стоял морозный декабрь, вернулись по своим деревенькам. А там новое задание: вывозить дрова для топки паровозов. Ну, это уже полегче было, пододелись потеплее, подпоясались — и на сани грузить дрова.
Весна 1942 года началась с пробуждения природы, которая, независимо от времени, мирного или военного, ждет, когда пройдется по земле плуг и упадет в пашню семя. А потом с таким же нетерпением будет ожидать жатвы. И рожь, и овес, и пшеница — все созревало в свой час, да не было техники. Так что приходилось убирать урожай вручную мальчишкам, пока еще не попавшим на фронт, и девчонкам вроде Ларисы Кудриной. Наконец дали один комбайн на весь колхоз, так что жатва пошла веселее. Ну а летом…
В деревню Большое Поле вернулся с фронта хромой солдат и собрал «шпану», выстроив ее в один ряд. Насчитал аж 12 девок и сообщил им, что будет обучать винтовке и строевому шагу.
«Прибористка»
Эти занятия не прошли даром, и Ларису с другими девчатами направили в Ригу на месячные курсы по подготовке группы наведения зенитного расчета. Впрочем, тогда таким официальным языком эту службу не называли. Сказали просто: «Будете прибористками! Что делать? Ловить цель! А мы будем бить по ней!» Сказано — сделано! И девушки старательно изучали азы незнакомой им военной специальности, понимая, сколь ответственны будут их действия, когда приступят к расчетам цели для зенитного орудия, настроенного на истребление вражеских самолетов.
И снова жатва, без нее никуда, так что вернулись в колхоз, убрали хлеб, выкопали картошку, вывезли лес для дров, а потом уже направились в Дзержинск, где их разбили по группам. Лариса Кудрина попала прибористкой в полк оперативно-стратегического объединения в Риге.
Пушки были большие, 85-миллиметрового калибра, — вспоминает Лариса Андреевна, — а снаряды тяжеленные… Нас, прибористов, восемь человек, усадили парами напротив друг друга, и каждый не сводит глаз с экрана индикатора. Задача — обнаружить воздушную цель и установить ее координаты, передать информацию командиру.
Так мы и сидели вроде как за круглым столом, а сами ловили звук, рассчитывали скорость вражеского самолета. Если обнаруживали его, то кричали: «Цель поймана!». И до того как ее поразить, нужно было еще так много сделать… Командир должен вывести точку на карту и прибавить еще немного, пока заряжается пушка. Ну а там уже в зависимости от точности наведения зенитной установки — бывает, промажет, но чаще самолет летел кувырком.
Лариса больше любила дежурить по ночам, когда можно любоваться лучами прожекторов, разрезающих темное небо, и наблюдать всполохи огней взорванных самолетов.
— Мы тогда гордились своей работой, — вспоминает она, — а полевое зенитное орудие казалось нам верхом совершенства техники, таким всесильным монстром… Сейчас, наверное, такие пушки можно тоько в музее увидеть.
Служба продлилась до последнего дня войны, и свой первый День Победы Лариса Кудрина встретила в рижском полку. Могла бы и задержаться там дольше, если бы попала на советско-японскую войну. Но туда набирали более зрелых солдат, в основном из запаса. И девушка вернулась домой.
И просто прапрабабушка
Лариса Андреевна держит в руках газету «Горячий Ключ» и сетует:
— Плохо стала видеть, так жалко, что не могу читать сама, вот и прошу дочку Женечку… У нас ведь так много в доме книг, да и газет с журналами. Она много чего выписывает…
В день встречи наша собеседница прихорошилась и надела праздничный костюм с орденами и медалями. Ничего, что жарко. Такие минуты выпадают нечасто, разве что на День Победы или еще какое-то мероприятие, если пригласят. Да и не всегда бывает возможность выехать из дома.
На груди ветерана войны — орден Великой Отечественной войны, знак «Фронтовик» и еще девять наград, в основном памятные медали.
— Одну медаль так и не смогла получить, — говорит она, — не в чем было тогда идти в сельсовет, лапти совсем обтрепались.
Когда Лариса Кудрина вернулась с фронта в деревню, ее поставили заведовать фермой. Через год умер отец, и пришлось стать в семье кормилицей. А через пару лет, когда еще и не встали на ноги, встретила своего суженого Славу Чубанова. Поженились, а вскоре появилась и первая дочка. По настоянию мужа уехали в Коми АССР, где, кстати, до сих пор живет вторая дочь — Любаша, ну а со старшей, Женечкой, приехала в Горячий Ключ. Надеялась, что климат и природа помогут поддержать здоровье. После смерти мужа стала сдавать и сама, особенно — зрение. Ходила с дочкой по врачам, но те сказали, что сложно уже излечить катаракту, хорошо еще, что болезнь не прогрессирует.
Еще по молодости любила Лариса вязать и вышивать. Сколько кофточек и свитеров появилось в ее умелых руках! А сколько вышитых полотенец и кружевного постельного белья! И еще любила ухаживать за садом. У Ларисы Андреевны и сейчас он благоухает. Одни растения отцвели, другие раскрывают свои бутоны.
— Не дала мне война получить образование, — говорит она, — да и не только мне. Так и проработала всю жизнь то на ферме, то санитаркой. В больнице научилась всему, даже во время операции помогала зашивать пациентов. После вой-ны, где всякого насмотрелась, не теряла сознание, как некоторые дамочки, при виде мертвого человека. Сколько помню себя, всегда работала, даже когда вышла на пенсию… Годик отдохнула, а потом опять запряглась лет на семь.
Сегодня ветерану войны Ларисе Кудриной 94 года. Она неплохо себя чувствует и самостоятельно гуляет по саду. Радуют ее две внучки, пять пра-внуков и три праправнука. Столько поколений отделяет нас от тех лихих военных лет, но память о них жива!
