Эта военная история со слов защитника Горячего Ключа, участника сражений на кубанской земле, записана корреспондентом газеты «Горячий Ключ» Людмилой Мамай в 1993 году. Уже нет в живых Дмитрия Горлова, но на Героической поверке звучит его имя. И его история боевой жизни наполняет гордостью наши души.
Дмитрию было всего восемнадцать, когда началась Великая Отечественная война. На фронт его отправили одновременно с отцом Александром Васильевичем. Брат Георгий проходил в это время воинскую службу, да так под Белоруссией и остался навсегда — погиб в первые же дни войны. Но ни отец, ни Дмитрий ничего о гибели сына и брата не знали. На фронт уходили под песни, гармошку и причитания женщин.
Митя был тогда худенький, низкорослый, но цепкий, пронырливый, верткий. Особенно не печалился, так как был уверен в скорой Победе. Мечтал о славе, о наградах. А отец был задумчив, смотрел на парнишку с сожалением и грустью. Несколько раз повторил: «Ты, Митька, особо не веселись, воюй серьезно, это тебе не игра в казаки-разбойники. На войне, понимаешь, как на войне. А это значит: жизнь или смерть. Уразумел?» Митя не хотел расстраивать отца, делал серьезное лицо и отвечал: «Я, батя, не подведу. Вы не переживайте за меня».
Больше с отцом увидеться не довелось. Погиб он на крымской земле, в одном из жесточайших боев. Остались о нем только память да похоронка.
А Дмитрию Александровичу из всех мужчин семьи одному повезло — хоть израненный, но живой воротился в родной дом, обнял мать, сестер, всех родных. Но это было потом, через много-много дней войны, после жесточайших мук и страданий, которые и сегодня вспоминаются с болью. Лучше бы и не помнить всего, что было, но памяти не прикажешь.
Вот они, молодые, не обученные военному делу мальчишки, пробираются пешим ходом к Северской, не имея ни оружия, ни еды. Спят, где придется. Обмундирование — кому какое достанется, не подгонишь по размеру. Изнурительная дорога. Сочувственные взгляды женщин.
Над Митей частенько подшучивали, кричали вслед: «Маленькому-то своему солдатику колыбельные хором поете или как?» Митя не обижался, посверкивал голубыми веселыми глазами и за словом в карман не лез, отвечал шуткой на шутку.
Первый бой принял на земле Чечено-Ингушской республики. Тогда из батальона их осталось человек тридцать. Страшно и горестно было видеть, как погибают друзья, отличные ребята, в большинстве из крестьянских семей. В перерывах между боями мечтали, как вернутся домой и первым делом заменят в поле матерей и сестер. Каждый рассказывал о своей станице, о проделках молодежи. Сколько их погибло — не сосчитать…
Пришлось воевать и под Туапсе. Местность гористая, фашисты закрепились на высотах. Очень плохо было с едой. Не ели по шесть и более дней. Доходило до того, что в еду шло сырое мясо убитых лошадей, желуди, коренья.
Запомнилась переправа через ледяную бурлящую реку под Шабановкой. Не все оказались на другом берегу, а те, кто переправился, выжимали одежду и опять — вперед. Там, на этой убийственной переправе, встретился Дмитрий Александрович с земляком — командиром бригады пулеметчиков Петром Ивановичем Манаенко. Времени для долгого разговора не было, пожали друг другу руки, перекинулись парой слов и опять в бой.
В одном из боев под хутором недалеко от Северской наш герой был тяжело ранен осколком в грудь. Очнулся весь в крови, кругом ни души, только изувеченные тела красноармейцев. Послышался лай собак — румыны прочесывали лес, собирали раненых солдат. Взяли и Дмитрия, погнали к сараю, где уже скопилось много пленных. Некоторые из них ночью умерли от тяжелых ран.
Утром стали выгонять наших военных строиться. Дмитрий хотел остаться — будь что будет, а идти не было сил. Но пожилой солдат с изуродованным и кровоточащим лицом сказал: «Иди, сынок! Собирайся с силами и иди. Здесь будет хуже». И действительно, на глазах у всех сарай облили бензином и подожгли. Пламя безжалостно поглотило всех: живых и мертвых.
Тех, кто мог двигаться, погнали вперед по дороге, добивая лишившихся сил. На ночь опять согнали в подвернувшийся на глаза сарай. А утром уничтожили всех, кто не мог подняться и идти.
Дмитрий уже не был похож на человека — один маленький, страшный, обросший щетиной скелет. В груди — дикая боль, распухли ноги. Во время очередного перехода упал, в голове мысль: «Это все. Не увижу ни отца, ни матери, ни родной станицы. Все, отвоевался». Закрыл глаза, чтобы не видеть, как будут добивать. И вдруг — украинская речь. Говорил конвоир-украинец: «Хлопчик, на, пожуй лепешку. А я сейчас тебя на подводу уложу».
В чудо не верилось, но оно состоялось. Конвоир приказал ходячим пленным перенести Дмитрия на подводу, дал еще кусок лепешки, посмотрел на солдата с сожалением, махнул рукой: «Совсем доходяга».
Сколько издевательств и унижений пришлось перенести — обо всем не расскажешь. Но все-таки везло Дмитрию Александровичу в жизни. Удалось бежать из плена. До прихода Красной Армии прятала его в сарайчике Полина Ворона, простая крестьянка. Найдя у нее солдата, порешили бы всех: Дмитрия, женщину, ее двоих детей. Фашисты часто практиковали такие показательные казни, чтобы другим неповадно было проявлять милосердие.
За это время Дмитрий совсем ослаб, не мог уж и на ноги встать. Когда выгнали фашистов с хутора, Полина учила его ходить заново, водила по двору как маленького. Отправили тогда Дмитрия Александровича своим ходом до Краснодара. Там его определили на обследование и лечение.
А дома Митю уже и не мечтали увидеть живым. Была получена бумага, извещающая о том, что солдат Д. Горлов пропал без вести. Мать и сестры оплакивали всех своих мужчин: отца и братьев. Но вдруг как солнца луч в темной горнице пришло короткое письмо от младшего сына и брата. И это была уже другая история, счастливая — о встрече сына с матерью, о надежде других солдаток на чудо: а вдруг и их мужья и сыновья живы и вот-вот вернутся домой. Пусть изувеченные, израненные, но такие родные и долгожданные. Это был настоящий праздник для земляков-станичников.
А осколок и по сей день рядом с сердцем Дмитрия Александровича тупой болью напоминает о себе.
Не забыть, не вычеркнуть из памяти те страшные дни. Как не забыть и светлого дня Победы, ради которой проливал кровь и наш земляк Дмитрий Александрович Горлов, внук первых поселенцев станицы Ключевой.