Такими подвигами ковалась Победа

В преддверии юбилея Великой Победы тема подвига советского народа в Великой Отечественной войне становится особенно актуальной. Выдающимся примером проявления исключительного героизма советских солдат можно с полным правом назвать их сражения в ожесточенных боях, «гремевших» в районе Горячего Ключа в конце лета — начале осени 1942 года.
Материал, который вы сейчас перед собой видите, составлен на основе исторических фактов и подлинных воспоминаний военачальников с обеих воюющих сторон — 30-й Иркутской дивизии и фашистских частей. Это противостояние вошло в историю как важнейшее сражение Великой Отечественной войны. Его отголоски и сегодня слышны в местах, где ранее проходили сражения. В окрестных лесах поисковые отряды по сей день находят неразорвавшиеся снаряды и тела русских и немецких солдат, павших в кровавых сражениях. Эта статья позволит современному читателю мысленно перенестись на десятки лет назад и оказаться в самом центре сражений. Автор материала — Наталья Негребова — дочь известного в Горячем Ключе историка — краеведа Константина Еременко, долгие годы по крупицам создававшего летопись самых ожесточенных боев. Дни, проведенные в архивах, встречи с очевидцами событий, мемуары и письма с фронта — все эти собранные им свидетельства дополнили сухие исторические сводки необходимыми деталями и представили полную картину происходившего. Исследования отца Наталья Константиновна предоставила нашей редакции. А мы представляем их вниманию читателей.

Главная битва майора Ковалева
После недельных (с 5 по 12 августа 1942 года) ожесточенных боев за Краснодар войска 30-й Иркутской дивизии под командованием полковника Б.Н. Аршинцева, находясь в полуокружении врага, по приказу командования были вынуждены оставить краевую столицу.

Получив приказ отвести дивизию в район Горячего Ключа и занять оборону, Аршинцев думал, кому из командиров поручить прикрывать отход, какой полк поставить в арьергард. После размышлений остановился на майоре Ковалеве. Комдив собрал командиров и комиссаров всех частей, начальников штабов, рассмотрел с ними план предстоящей боевой операции. Завершая обсуждение, Аршинцев сказал:

— 71-й полк будет в арьергарде. Ваша задача, майор Ковалев, в течение трех дней — 14, 15, 16 августа — не допустить прорыва немцев в Саратовскую. Не скрою, трудная, весьма трудная задача досталась вам, Ковалев. Надеюсь, что вы со своим полком ее решите.

На всю жизнь запомнились Ковалеву эти ожесточенные бои, когда его полк в течение трех суток сдерживал бешеный натиск гитлеровцев, давая возможность нашим частям подняться в горы и укрепить оборону.

Временами стволы пулеметов накалялись добела. Не считаясь с большими потерями, немцы лезли вперед, одна атака следовала за другой. Несмотря на неоднократные попытки, так и не удалось противнику прорваться. Никакая сила не могла заставить бойцов оставить рубеж, люди дрались геройски. Когда были отчаянные минуты боя, Ковалев поднимал солдат в рукопашную атаку и сам бежал впереди.

Однажды его так захватило сражение, что он оказался в боевых порядках немцев. Увидев советского офицера с наганом в руке, они опешили, перестали стрелять, думая взять его живым. И если бы не сержант Петр Головатый, возможно, это бы им удалось.

Бежавший вслед за командиром, он изо всех сил крикнул: «Ложись!» Ковалев оглянулся и упал. Это спасло его от плена.
Задачу полк выполнил успешно. И когда пришел приказ оставить Саратовскую, Ковалев, глядя в глаза бойцам, сказал: «Спасибо!»

Через пять дней после этих боев воины 30-й Иркутской дивизии с гордостью читали сводку Совинформбюро от 21 августа 1942 года. «В районе южнее Краснодара (ст. Саратовская) проходили ожесточенные бои, советские воины самоотверженно боролись против превосходящих сил противника. Часть под командованием Ковалева за три дня уничтожила свыше 2000 немецких солдат и офицеров, 18 грузовых и 14 легковых автомашин, пять танков, две бронемашины. На одном из участков после кровопролитных боев наши части отошли на новые позиции».

Многие участники были отмечены орденами и медалями. За успешное выполнение боевой задачи, нанесение большого урона противнику, личную храбрость и мужество командир полка Ковалев был награжден орденом Красного Знамени.

Из воспоминаний И. М. Ковалева:
«Хочу подчеркнуть, что наш полк 16 августа 1942 года оказался отрезанным от главных сил дивизии и отходить через Горячий Ключ уже не мог, немцы захватили Саратовскую. Связь с командиром дивизии была потеряна. Враг овладел Афипской и Северской. Надо было срочно пробиваться через Калужскую в горы на соединение с дивизией.

В ночь с 16 на 17 августа, организовав ложную атаку на Саратовскую с севера, нам удалось быстро сманеврировать главными силами полка в сторону Калужской и избежать окружения. Так, в течение четырех суток, ведя днем упорные оборонительные бои с немцами, которые каждый раз нас окружали, мы ночью прорывались и уже были на новых позициях, взрывая за собой все мосты и устраивая на дорогах завалы и рвы.

Нам удалось вывести всех раненых, оторваться от преследования фашистов и соединиться с главными силами дивизии на ее левом фланге.

22 августа 1942 года наш 71 стрелковый полк, заняв позиции южнее Горячего Ключа, в Волчьих Воротах, оказался на самом опасном участке обороны своей дивизии, на стыке 56-й и 18-й армий.

Передний край обороны дивизии проходил по рубежу высот в районе Лысой горы. Дивизия имела задачу перекрыть врагу путь к Туапсе. Однако 22 августа наш полк по тревоге был срочно переброшен в район Джубга — Архипо — Осиповка, где занял оборону с целью отражения предполагаемой высадки морского десанта противника.
А примерно 26 августа мы получили новую боевую задачу: занять прежний участок обороны в районе Волчьих Ворот южнее Горячего Ключа.

Ускоренным маршем через Архипо-Осиповку, Джубгу, Дефановку, села Фанагорийское и Безымянное наш полк вернулся назад в Волчьи Ворота и занял свои прежние позиции. Было это в первых числах сентября 1942 года».

Запереть Волчьи Ворота
Летом 1942 года центр тяжести боев переместился на юг нашей Родины. Немецкая армия стремилась захватить бакинскую нефть и порты Черного моря. Немцы были уже в 28 километрах от Туапсе. Гитлеровское командование решило нанести главный удар из района Нефтегорска на Шаумян, а вспомогательный — южнее Горячего Ключа из района села Безымянного на Фанагорийское и далее по руслу реки Псекупс на Шаумян.

Теснина Волчьи Ворота была единственным удобным проходом на юго-восток к железной дороге Майкоп-Туапсе, и фашистское командование сделало ее объектом ожесточенных атак. Противник сосредоточил здесь 70 % всех своих сил.
В августе 1942 года воинами 30-й Иркутской дивизии враг был остановлен на рубеже село Пятигорское — Лысая гора — Волчьи Ворота — гора Фонарь. Передний край обороны проходил по рубежу высот в районе Лысой горы. На ее вершине располагался 35-й стрелковый полк под командованием майора П. Клименко, 256-й стрелковый полк — в селе Пятигорском. В Волчьих Воротах оборонялся 71 стрелковый полк майора Ковалева.

«28 сентября противник начал одновременные и сильные атаки с горы Лысой и Безымянного хребта. 71-й и 395-й полки остановили противника, не допустив его продвижение за реку Псекупс и к щели Курганная».

«30 сентября с утра 71 СП оттеснил противника и овладел высотой 192, но на ее гребне был остановлен сильным пулеметным и минометным огнем. В ходе точной атаки 71 СП оттеснил противника и овладел высотой 192».
Сражения в этом направлении носили ожесточенный характер. Их называли «боями на уничтожение». Вся тяжесть схваток ложилась на пехоту. С изумительной стойкостью наши солдаты, сержанты и офицеры переносили нечеловеческие лишения, их воля к победе закалялась с каждым днем. Мужество, отвагу, массовый героизм проявляли они на поле боя.

«Клещи» не помогли
Немецкий генерал-полковник Руофф, командующий 17 армией, получивший приказ Клейста взять любой ценой Туапсе, разработал сложную операцию больших и малых «клещей», предусматривающую обязательное взятие Волчьих Ворот. На овладение ими генерал Руофф бросил 125 пехотную дивизию, усиленную артполком и танками. Это была кадровая дивизия, командовал ею старый, опытный генерал-лейтенант Шнеккенбюргер.

«Теснина Волчьи Ворота лежит между двумя лесистыми горами. Посередине ее протекает горная река Псекупс, а вдоль пролегает дорога. У входа в эту узкую теснину находится село Фанагорийское, а у выхода — село Безымянное, севернее которого и находятся Волчьи Ворота. Их протяженность около двух километров, вокруг расположены труднодоступные кручи».

Ковалев расположил свои батальоны на обеих высотах, замыкающих теснину. На скатах за валунами и на дне теснины расставил минометы, выставил на тропах отборные команды охотников, отлично пристрелял из пушек ближние подступы к Волчьим Воротам, посадил на деревья сотню великолепно натренированных снайперов и таким образом наглухо запер Волчьи Ворота.

Генерал Шнеккенбюргер предпринял штурм теснины. На полк Ковалева обрушился ураган бомб, мин и снарядов. Немецкие бомбардировщики засыпали теснину фугасными и зажигательными бомбами. Горел лес. «Огневая обработка» теснины продолжалась двое суток, затем в атаку пошли гитлеровские гренадеры 419-го полка, но они были встречены губительным огнем пулеметов и взрывами гранат. Шнеккенбюргер сам наблюдал с высоты, как его полк, оставляя мертвых и раненых, бежал к селу Безымянному.

На следующее утро немецкие бомбардировщики, мстя за неудачу 419 полка, снова засыпали теснину бомбами, подожгли лес, прочесали пулеметным огнем внутренние скаты замыкающих теснину гор. А в полдень пошел в атаку 420 полк, но и он был отброшен с большими потерями.

Из воспоминаний бывшего комиссара 30-й Иркутской дивизии П. А. Штахановского. «Против нашей дивизии наступали 125-я немецкая пехотная дивизия, 1-я словацкая дивизия, отдельные части власовцев. Генерал Шнеккенбюргер неоднократно делал попытки прорвать нашу линию обороны с целью захвата Лысой горы и Волчьих Ворот. Бывали дни, когда вся Лысая гора содрогалась, все горело от огня фашистской артиллерии, налетов немецкой авиации. Особенно это мы испытали в сентябре 1942 года, когда по Лысой горе гитлеровцы выпускали до 8000 снарядов и их авиация делала до 600 самолетовылетов. Артобстрел и бомбежка с самолетов горы Лысой по существу вдоль и поперек перепахали всю гору и подступы к ней. Вся площадь горы была изрыта от снарядов, мин и бомб. Но ничего не могло сломить волю гарнизона 35 СП, оборонявшего Лысую гору. В эти дни бойцы проявляли исключительную стойкость, мужество, отвагу, выдержку и железное упорство, чтобы отстоять свои позиции, которые враг штурмовал мощными средствами военной техники».

Целые кладбища на Кавказе
Лысая гора несколько раз переходила из рук в руки, но фашисты всегда выбивались контратаками, 35 СП и гора сохранялась за нами.

Лысая гора была особо важным оборонительным пунктом, который преграждал фашистам путь на Туапсе, отсюда стремление гитлеровцев во что бы то ни стало захватить гору, не считаясь с большими потерями. Командование дивизии принимало все необходимые меры к совершенствованию обороны, чтобы она была неприступной для гитлеровцев. План Гитлера на подступах к Туапсе уже терпел крах. Немцы топтались на месте и уже были не в состоянии продвигаться вперед. Наступление 125-й немецкой пехотной дивизии было приостановлено. Ее командир генерал-майор Шнеккенбюргер с чисто немецкой пунктуальностью посчитал размеры военного численного превосходства в живой силе, технике и вооружении своих солдат. Но одного он не смог учесть — высокий моральный дух, преданность Родине противостоящих его дивизии солдат и офицеров 30-й Иркутской дивизии. И это оказалось сильнее фашистского превосходства в живой силе и технике. Вот почему 125-я немецкая дивизия, другие фашистские части терпели поражения, большие потери и застряли в Предгорьях Кавказа, а в январе 1943 года позорно бежали. Фашисты несли большие потери, а наступившие холодные осенние дожди создавали им трудности в подвозе продовольствия и боеприпасов, создавали среди фашистов пораженческие настроения.

Вот несколько подтверждающих это фактов из писем захваченных немецких солдат и офицеров. Командир батальона 419-го пехотного полка капитан Вих так оценивает бой за Лысую гору: «23 сентября. Наступаем на Лысую гору, 5-й батальон рвется к высоте. Идет очистка долины Каверзе. Самая трудная задача пала на меня. Мы стреляем, артиллерия обрабатывает долину. В 9.00 появились пикирующие бомбардировщики и штурмовики и помогают в наших делах. Это ужасно красивое зрелище! Лысая гора тонет в огне и дыму. Все это нам нервов стоит, не говоря о русских. И все же наталкиваемся на упорное сопротивление. На самой вершине закопались…»

Из дневника немецкого офицера, служившего адъютантом командира 125-й немецкой дивизии, сделаны такие записи:
«1 октября. Мы наступаем. Из двух батальонов образованы две роты… Мы продвигаемся вместе с нашим КПП на Безымянную высоту. Огневая точка находится под сильным артиллерийским огнем русских. Русские не щадят боеприпасов и ведут против нас ураганный сковывающий огонь, у нас долина, а у русских высота, с которой они нас повсюду просматривают. Опять наши огневые позиции попадают под сильный огонь».

И дальше в дневнике находим такую запись: «Ужасный день для дивизиона, достигнутые вчера с жертвами 501 метр сданы. На северном участке русские еще больше нажимают на наши огневые точки. Мы не можем больше двигаться. У нас большие потери. Старший лейтенант Герман, который два дня назад принял четвертую батарею, убит. Убито три человека и пять ранено из 10-й батареи. В пехоте большие потери, прибывшее пополнение скоро будет израсходовано. Будущее выглядит мрачно. Все наши люди к этому готовы, напряжение слишком большое».

«Несем большие потери. В октябре из 4-й роты дезертировал один солдат, в течение месяца он скрывался в Краснодаре, избегая передовой позиции, за что был расстрелян перед строем. Вроде был один случай самострела…»

Старший ефрейтор Карл Гартман пишет своей жене Фриде Гартман: «Дорогая Фрида! Зимой мне ничего из зимней одежды не присылай, ибо зря трепать вещи не стоит. Тот, кто не может одеть людей, должен прекратить войну. Фрида, мне только хочется, чтобы ты посмотрела на меня сейчас, когда я пишу это письмо, я сижу в нашей дыре, вырытой прямо в земле. Мы превратились в настоящих обитателей ада…»

Один неизвестный солдат в письме от 1 ноября писал своим родителям: «Дорогие родители! На Кавказе теперь не только отдельные могилы, а целые кладбища. Я готов ко всему. Сомневаюсь, увидимся ли мы еще раз.
Сегодня воскресение всех святых, а мы, несчастные люди, ничего не видим и не слышим. С каким бы удовольствием каждый из нас пошел бы в церковь. Но нет, русский орган играет нам предсмертную песнь».

Освобождение Кубани
Победа советских войск под Сталинградом коренным образом изменила обстановку на советско-германском фронте. Инициатива перешла в руки Красной Армии. Началось изгнание фашистских оккупантов и с Северного Кавказа. Черноморская группа войск Северо-Кавказского фронта перешла в наступление 16 января 1943 года, нанося главный удар силами 56-й армии под командованием генерал-лейтенанта А.А. Гречко из района Горячего Ключа на Краснодар.
30-я Иркутская дивизия наступала на левом фланге 56-й армии, имея задачу овладеть станицей Калужской. Наступление проходило в чрезвычайно трудных условиях. Затянувшиеся проливные дожди размыли все дороги и тропы, горные реки, вышедшие из берегов, снесли мосты. На горных дорогах застревали повозки, орудия, танки и автомашины. Невозможно было подвезти к передовой боеприпасы и продовольствие даже на ишаках! Все доставлялась на плечах воинов. Бывший командир полка Ковалев рассказывает:

— Командир дивизии Аршинцев решил нанести главный удар нашим 71 стрелковым полком, приказав атаковать противника без артподготовки, не ввязываться в бой за опорные пункты, а обходить их, быстро спуститься с горы на равнину и к 14 часам подойти к станице Калужской. Еще в темноте батальон двинулся в путь. Отобранная нами передовая ударная группа во главе с заместителем командира батальона по политчасти Александром Мрачко незаметно подошла к линии обороны немцев, забросала доты гранатами и захватила их. В рукопашном бою, потеряв десятки убитых, немцы отступили. Мы с Климовым, двумя стрелковыми ротами и одной разведротой вслед за группой Мрачко начали преследовать отступающего противника.

Разведка донесла — впереди обнаружена немецкая батарея, державшая под огнем дорогу, по которой шли наступающие. Посланный отряд разведчиков и автоматчиков внезапным ударом перебил прислугу орудия, захватил четыре пушки с боеприпасами и взял в плен двух немецких артиллеристов. Захвачены были большие трофеи, в том числе много продуктов и кухня с горячим завтраком. Успешно продвигались и другие батальоны полка и к середине дня достигли Калужской.
В первый день операции 30-я Иркутская дивизия, прорвав оборону немцев, продвинулась близко к Калужской. Командарм Гречко, ввиду такого успеха, решил перенести свой главный удар в полосу наступления этой дивизии.

На второй день сюда было переброшено еще несколько дивизий, завязших в первый день наступления на другом направлении. Вспомогательное направление, на котором была дивизия Аршинцева, превратилось в главное 56-й армии. В конце дня 16 января противник с двух направлений (в каждом до полка пехоты с танками) контратаковал полк Ковалева.

Полк перешел к круговой обороне. Всю ночь шел бой. Трудно было отражать атаки железных машин, не было противотанковой артиллерии. Когда появились шесть немецких танков в районе 1-го батальона, политрук Мрачко и группа красноармейцев смело вступили в бой с ними. Гранатами и бутылками с горючей смесью они подожгли два танка и один подбили. Остальные три откатились назад.

Вместе с подходящими частями утром 17 января 1943 года дивизия штурмом освободила первую станицу в Краснодарском крае — Калужскую. Ее атаковали с трех сторон, но первым ворвался в нее полк Ковалева, за ним 35-й стрелковый полк Клименко и 256-й стрелковый полк Калинина.

Противник отступил. В боях за Калужскую много гвардейцев пало смертью героев. Среди них подполковник Петр Петрович Клименко, командир 35-го гвардейского стрелкового полка. Похоронив погибших, живые шли дальше, вперед на Краснодар, Крымск, Новороссийск. В Горячий Ключ 30-я Иркутская дивизия уже не вернулась. Здесь еще продолжались бои. Наш город был освобожден 28 января 1943 года частями 76-й морской стрелковой бригады под командованием Героя Советского Союза полковника Т. Г. Василенко.

За отличие в боях за освобождение Кубани многие воины 71-го гвардейского полка 30-й Иркутской дивизии были награждены орденами и медалями. Командиру полка подполковнику Ковалеву вручили второй орден Красного Знамени. В личном деле генерала Ковалева подшит наградной лист, в котором командир дивизии Аршинцев представил его к ордену Кутузова II степени за отличие в период боев на Туапсинском направлении осенью 1942 года (гора Лысая — Волчьи Ворота).
Когда Ковалева спросили, почему же он так и не получил этот орден, Иван Максимович ответил:

— Не только на меня, но еще на 25 человек нашей дивизии представление на награждение осталось нерассмотренным. Случилось это, по-видимому, в результате смены командования 56-й армии. Генерал-майор Рыжов, узнав, что его снимают с должности, находился в плохом настроении, ему было не до наградных бумаг. Новому командарму — генерал-лейтенанту А.А. Гречко — было, видимо, не с руки подписывать наградные листы, составленные до его вступления в должность.
И все же воины легендарной 30-й Иркутской дивизии завоевали самую ценную из всех возможных наград — их имена золотыми буквами вписаны в героическую летопись ратных подвигов. Их вклад в Победу, порою ценой собственных жизней, всегда будут помнить благодарные потомки.