Мы, дети прошлого столетия, очень чувствительные, ранимые…

Любовь Никитина — одна из наших постоянных читательниц. В Горячем Ключе она живет с супругом Николаем Александровичем вот уже 30 лет, и все эти годы не мыслит себя без нашей газеты. Чтобы рассказать об этой удивительной женщине, мы побывали в доме Никитиных и с удовольствием делимся своими впечатлениями.

Жизненные, волнующие душу строки
— Вы пишите такие интересные статьи, — говорит она, — жизненные, яркие, запоминающиеся… С каким удовольствием я почитала рассказ «Калитка»! (От редакции. Он был опубликован в №8 от 26.02.21 г.). А на глазах стояли слезы. Это про меня и моего мужа, а также про таких, как я. А мы — дети прошлого столетия… Очень чувствительные, ранимые… Воспитаны на образцах лучших качеств человека: доброты, честности и порядочности, отзывчивости и щедрости. В те годы люди были открытыми и доверчивыми, поэтому сегодня легко попадают в сети, расставленные мошенниками.

Мы общаемся с Любовью Зиновьевной в уютном ухоженном доме, где каждый предмет сияет чистотой и свежестью. Белоснежная скатерть на столе, на котором возвышаются хрустальные вазы. Легкие шторы, бережно собранные в воздушные складки. Удачно подобранные к интерьеру комнатные цветы, устремляющиеся вверх, к высокому потолку, как к куполу неба. И множество картин, обрамленных в добротные рамы. Тут же на плите, распространяя ароматы душистых трав, доваривается борщ — на правах главного действующего лица кухни-столовой.

— А сколько в вашей газете интересных материалов о людях Горячего Ключа, увлеченных своим делом или же творчеством, — продолжает свою неспешную, но эмоциональную речь хозяйка дома. — Сколько полезной информации о здоровье, социальной сфере, культурных мероприятиях… И сколько — о нас, ветеранах войны и труда!

Любовь Зиновьевна привычными движениями подтягивает к себе бегунки и, опираясь на них, легко передвигается по комнате, чтобы взять несколько салфеток из упаковки. Она привыкла делать все сама и даже не подумала о том, что можно попросить гостя подать ей их.

— Что-то глаза щиплет, — оправдывается она и промокает набежавшую слезу.

Из Ленинграда — по дороге жизни
Когда грянула Великая Отечественная, маленькой Любе было всего два годика. Это время она не помнит, разве что какие-то воспоминания, оставшиеся от рассказов взрослых… Но вот последние страницы блокады Ленинграда детская память сохранила, потому что это были не просто сильные эмоции и даже не стресс, а ужас от увиденных ребенком картин, которых и взрослому-то не пережить.

— Крепко отпечаталась в памяти картинка: мы лежим в комнате, в которой очень много людей. Окна плотно занавешены, холодно…

Но двери не закрыты на засов. Чтобы кто-то заходил к нам и проверял, не уснули ли. Сон всегда одолевал слабого, истощенного голодом человека. Однако «уснуть» на блокадном лексиконе — это закрыть глаза и больше не увидеть света Божьего, слово «умереть» тогда не произносили.

А в другие комнаты переносили тех, кто «уснул». Их просто складывали на полу. Мы, дети, многое тогда не понимали, но иногда слышали от взрослых жуткие истории о том, что кто-то варил в котлах мясо. И такими страшилками ребятня пугала друг друга: «Вот отрежут и твою руку…»
Любовь Зиновьевна быстро передвигается к плите и выключает борщ. Сколько ему можно кипеть?

— Нас у мамы было трое. И каждый день нужно было чем-то кормить. От блокадных ста двадцати пяти граммов хлеба за минуту ничего не оставалось, но чувство голода не проходило, напротив — есть хотелось еще больше. День ото дня мы слабели, сильно истощена была и мама, когда, наконец, дождались эвакуации. Была зима. Стоял мороз. Светила полная луна. Такой ночью нас, детвору, а малышей с мамами, посадили в грузовики, чтобы направить по «дороге жизни» через Ладогу. Большинство сидели лицом вперед, а несколько человек, в том числе я с Тамарой, она была меня намного старше, — сзади, так что хорошо просматривалась машина, которая ехала на небольшой дистанции от нас. И вот видим, как она тормозит и плавно уходит под лед вместе с детьми. В это время ее фары светят и светят, разрывая черное небо… А дети уходят и уходят под лед… И вот — полная темнота…

Как рассказала дальше наша собеседница, их, троих детей, доставили в товарняке в Нальчик. Как самых слабых не рискнули везти дальше, в Сибирь. Поселили на полевом стане, где уже до этого жили несколько семей. Шел 1943-й год.

В шагу от смерти
В 1944 году к Нальчику начали подступать немцы. Зона боевых действий разворачивалась уже и рядом с поселением, где жили эвакуированные семьи.

— Взрывались боевые снаряды, ухали где-то совсем рядом, — рассказывает Любовь Зиновьевна. — На мне было очень нарядное платье в горошек. А тут мама кричит, мол, ложись, Люба! И я упала, прижалась к земле. Чуть приоткрыла глаза и увидела, что вместо дома, где мы жили, осталась глубокая воронка. А там находилась одна пожилая женщина, не успела выбежать вместе со всеми… Маму тогда сильно оглушило. Но нас, детей, смерть обошла стороной.
Немцы оккупировали и эту территорию. На глазах у детей они расстреляли раненых в лазарете. Кто-то сообщил фашистам, что здесь находятся семьи из Ленинграда, и те начали проверку документов. Беженцы, однако, уже заранее все важные бумаги закопали в укромном месте. Но даже и без них нетрудно было определить, кто именно прибыл из блокадного города. В число тех, кого должны были наутро расстрелять, попала и семья Любови Зиновьевны. Но этому не суждено было произойти — наутро пришли наши бойцы.

Исколесили всю страну
В 50-е и 60-е годы страна вставала из руин. И во многом благодаря энергии молодежи. По комсомольским путевкам они ехали на край света — туда, где требовались крепкие рабочие руки, юношеский задор и неуемный энтузиазм. Николая Никитина направили на строительство атомной станции в Казахстан, а его молодая супруга Любовь даже и не рассматривала иного варианта, как только ехать с ним.

— Я работала в Казахстане на очень крупном заводе — Цветметприборе. Поступила ученицей и быстро освоила специальность намотчицы, причем высокой квалификации. Когда мужа, как опытного специалиста-атомщика, направили на другую стройку — уже в Литву, тоже поехали вместе. Я снова пошла на крупное предприятие, но уже печатницей. По первой же своей профессии, а я работник общепита, диетолог, не всегда удавалось найти место.
Вот так они исколесили всю страну. После Литвы — Кабардино-Балкария вплоть до начала 90-х годов, когда «Cоюз нерушимый республик свободных» начал распадаться. В бытовой неустроенности родились и подрастали дети — сын и дочь.

— Мы ощущали себя на передовой трудового фронта, — продолжает рассказ наша собеседница, — где всегда нужно было что-то строить: города, заводы, станции и железные дороги. И мы выкладывались сполна, по два-три года не были в отпуске. Не могли, не имели права упасть лицом в грязь, что-то сделать не так. Мы поднимали страну и ценили, уважали друг друга, никогда не унижая, не оскорбляя. Как хотелось бы, чтобы такие же человечные качества сохранила в себе и нынешняя молодежь! И добавлю, что если бы мне предоставилась возможность еще раз прожить эту жизнь, то ничего бы не изменила в ней.

В Горячий Ключ! Только туда
В 1991 году Никитины должны были сделать очередной жизненный выбор. Куда выехать из Кабардино-Балкарии? Там становилось в то время неспокойно. В Москву или в Горячий Ключ? Обычно люди едут туда, где есть кто-то из родственников или знакомых. И супруги в тот пасмурный вечер рассматривали именно эти два варианта. И не было бы публикации в нашей газете, если бы выбрали они тогда столицу. Так и растворились бы в ее необъятном пространстве. Но чета Никитиных решила все же поехать на Кубань, в небольшой курортный городок.

Именно в Горячем Ключе оказались востребованы навыки повара, полученные по части диетического питания, а также знания технологии приготовления блюд, освоенные позже, но тоже не раскрытые во время поездок с мужем по стране. Потому с таким удовольствием пришла в санаторий «Горячий Ключ» — как раз то самое место, где можно блеснуть талантом — изготовить 60 блюд из овощей и красиво украсить их высаженной для этого в горшках зеленью. Общественное питание требует к себе грамотного подхода, как и любая сфера производства. За день нужно было накормить более тысячи человек. И как хотелось, чтобы все остались довольными.

На пенсии Любовь Зиновьевна увлеклась рукоделием. Сначала потихоньку вязала носки, мочалки и другие полезные предметы. Но потом подумала: «Конечно, неплохо подарить их близким, но вот дом не украсишь. Сюда хорошо бы повесить что-то в добротных рамках». Так пришло решение сесть за машинную вышивку.
Сегодня в доме Никитиных висят на стенах десятки картин, выполненных умелицей. Особое восхищение гостей вызывают кони — они, будто живые. Словно выхватила хозяйка мгновение и щелкнула их фотоаппаратом. В грациозном движении тигр, застыли во время игр медведи, вот-вот раскроет веером свой королевский хвост павлин… И только нет на полотнах Любови Зиновьевны людей. Не хочет она выделывать стежки по лицу и телу человека.

И такие картины есть и в гостиной, и в кухне-столовой, и в коридоре. Даже над обычными выключателями и розетками красуются пейзажи, выложенные стразами.

— Будьте здоровы! — пожелала всем читателям нашей газеты ветеран войны, блокадница и просто радушная хозяйка. — И дарите близким добро. Оно всегда к вам вернется!